Шестидесятые начинаются во второй половине пятидесятых. В ситуации кризиса послевоенной эйфории, переоценки сложившихся стандартов. Особенно драматически это происходит в Соединенных Штатах. Перемены в общественной атмосфере решительно сказываются на фотографии. Если раньше фотограф работал для общества, функционировал как агент идеологических инстанций и стремился к выражению общечеловеческих истин, то теперь он все более склоняется к декларированию индивидуальной точки зрения, персональной позиции. И дело не просто в возникновении фигуры фотографа-субъективиста. Сама эта фигура по необходимости возникла лишь тогда, когда поток визуальной информации обретает небывалую универсальность, а запас искусственно, из вторых рук, получаемых обществом зрительных впечатлений достигает критической массы. Цивилизация переходит рубеж, за которым человеческое отношение к миру перестает быть непосредственным. "Вторая реальность", изготовленная обществом для самого себя, оттесняет первую. Индустриальная цивилизация входит в заключительную фазу, когда любая "природность" становится невозможной вне опосредующего, культурного отношения. Предметный мир, с которым сталкивается урбанизированный человек всегда кем-то сделан, все уже имеет историю, обладает вложенным в него в прошлом смыслом. Поэтому любое понимание требует теперь предварительной демифологизации. Модный структурализм увлечен изучением структуры мифа, а его социологическое приложение занято сведением мифических структур к их первичным составляющим. Культура прогресса еще не разочаровалась в самой себе и занята усиленным конструированием новых структур, однако новаторство заключается не в забвении истории, а в ее интенсификации, в рациональной трансформации старого в новое.
Расширяющийся слой сверхфункциональной фотографии рисует реализм, традиционно присущий занятию, явлением наивного сознания и вытесняет его. Теперь прибежище непосредственного реализма - это наивная любительская или общественно-функциональная фотографическая активность. Они обретают вид машины мифологии (идеологии), природоподобного, бессознательного производства образов: всего того, что в изобилии предоставляет материал фотографу как творческой индивидуальности. Фигура такого фотографа вновь сближается с фигурой художника. И, одновременно, обе они тяготеют к третьей: к фигуре гуманитарного интеллектуала, занятого критической интерпретацией окружающей жизни.
Этот интеллектуал, подобно новатору 20-х годов, конвертирует практику в проектную активность. Однако прежний проект был формой утопии, жестко-универсалистской организации. Нынешний же превращается в индивидуальную версию, в личное истолкование. Оригинальность творца порой еще полна претензий на истину, но в ситуации возникающего поликультурного сознания уже лишается весомых онтологических оснований. Минимализм, работающий с тропом "последней картины" вплотную подводит искусство к его смертной черте, а поп-арт и параллельные ему художественные течения вообще видят любые художественные реализации объектно: как реди-мэйды или культурное клише. В концептуализме, идущем к своему расцвету уже в следующей декаде, это вообще приводит к пониманию любого эстетического явления как сугубого текста.
Для различных неоавангардистских течений фотография оказывается идеальной технологической подкладкой. Этот авангард отказывается от устаревшего производства новых вещей и изображений в пользу интерпретирующей перекомпоновки (деконструкции) старых. Он сводит к минимуму вещественную составляющую собственной деятельности, а в своих "временных формах", (хэппенинг, перформанс) вообще выходит за пределы предметности. Чтобы остаться явлением художественной истории ему все более требуется протез документации, которая будучи только изображением, напоминающем о бывшем событии, остается также и единственным предметом, выступающем в роли вещественного субститута отсутствующего искусства. Авангардизм продолжает нуждаться в предмете, то только в предмете "присутствующим в своем отсутствии". То есть в фотографии (а позже в видеофильме). С другой стороны, именно антипредметность радикального искусства делает его апатичным к выбору технической основы: любая техника в силу ее резко определенной фактурности представляется далекой от идеала, и лишь фотография в ее фактурной паразитарности выглядит удовлетворительным компромиссом.
Похожие статьи:
Александр Сергеевич Пушкин
В творчестве Пушкина классический облик русской словесности нашел свое первое полное воплощение. Это совершенство в свободном обращении Слова к любой стороне бытия, совершенство в раскрытии народного духа. Найдена такая ясная и такая емка ...
Музыкальные рукописи эпохи Ивана III в собрании Кирилло-Белозерского монастыря
В пятнадцатом столетии древнерусские музыкальные рукописи (богослужебные певческие книги) подверглись реформированию, в значительной степени связанному со сменой богослужебного устава. В течение 15 века русская Церковь постепенно перешла ...
Джайф
Год создания: 1927
Джайв появился в 19 веке на юго-востоке США, причем одни считают, что он был негритянским, другие - что это военный танец индейцев-семинолов во Флориде (вокруг пойманного бледнолицего или его черепа). Есть версия, что ...
Разделы