Однако так было не всегда, и в случае с Д. С. Мережковским уже первоначальный индивидуалистический бунт против "отцовских устоев" имел чётко выраженный общественный компонент. Поводом для конфликта стали памятные события 1 марта 1881 г.: "Отец приехал к обеду из дворца весь в слезах, бледный, растерянный и объявил о покушении на жизнь государя" — вспоминал Мережковский. Во всём произошедшем отец Мережковского видел плоды нигилизма. Старший брат Мережковского, студент-естественник, будущий известный биолог заступился за "извергов", как назвал Сергей Иванович революционеров. "Отец закричал, затопал ногами, — пишет далее Мережковский, — чуть не проклял сына и тут же выгнал его из дому". Юный Дмитрий был всецело на стороне брата. "…За героем я рвался на волю", — восклицал он в своих стихах, но ничем не мог помочь ему. Этот случай на долгие годы определил ход его духовного взросления.
С детства привыкший к великосветской атмосфере в своей семье, Мережковский с раннего возраста проникается скепсисом по отношению к людям. Рассказывая о годах своей учёбы, он крайне неуважительно отзывается о своих педагогах: "Учителя — карьеристы. Никого из них добром помянуть не могу" — полная противоположность отношения к своим наставникам такого величайшего русского поэта, как А. С. Пушкин. Столь же серы были воспоминания Мережковского и о годах студенчества: "Университет дал мне немногим больше, чем гимназия. У меня так же не было школы, как не было семьи".
В эти же 80-е гг. появляются его первые поэтические опыты. Отец Мережковского, о котором тот был столь низкого мнения, оценил поэтические упражнения сына. В 1879 г. по его протекции Мережковский знакомится с Е. К. Воронцовой, а на следующий год — с Ф. М. Достоевским. Стихи начинающего автора Достоевского не впечатлили. "Слабо… слабо… никуда не годится…, — передаёт его слова Мережковский, — …чтобы хорошо писать, страдать надо, страдать". Оценка со стороны человека, которого можно без преувеличения назвать совестью русской словесности, глубоко оскорбила и раздосадовала Мережковского, и до конца дней он так и не смог понять её глубины. Для Мережковского страдание, о котором говорил Достоевский, заменила "тоска", уныние, "холод и мрак".
Вскоре у Мережковского происходит встреча, так же существенно повлиявшая на его судьбу. В 1888 г. в Боржоми он познакомился с 18-летней З. Н. Гиппиус. Вскоре, в 1889 г, они становятся мужем и женой. Их брак не был обычным в обыденном понимании этого слова. Как и вся жизнь этих людей, он носил характер смелого эстетического и нравственного эксперимента. Тем не менее, глубокая духовная и человеческая связь между ними была необычайно велика. Как писала сама Гиппиус, "мы прожили с Д. С. Мережковским 52 года, не разлучаясь, со дня нашей свадьбы в Тифлисе, ни разу, ни на один день". В пронзительно искреннем письме к В. В. Розанову от 14 октября 1899 г. Мережковский писал о своей жене: "…она ведь не другой человек, а я в другом теле", и для таких оценок было немало оснований.
К моменту женитьбы Мережковский был уже "известным поэтом" — именно так характеризовал 30-летнего поэта популярный "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона". Обширные связи Мережковского помогли Гиппиус быстро войти в художественную богему тогдашнего столичного общества. ""Какой обольстительный подросток!" — думалось при первом на неё взгляде", — восстанавливал портрет молодой поэтессы С. К. Маковский. Но будет не правильным полагать, что своей известностью Гиппиус обязана исключительно мужу — её успех был закономерным признанием её незаурядного литературного дарования. З. Н. Гиппиус родилась в 1869 г. в семье обрусевших немецких дворян. С раннего детства её наклонности к занятиям литературой проявились в полной мере. Уже в ранних её стихотворениях отразилась не только личность самой Гиппиус, но и лицо всей эпохи. По убеждению Д. Мирского, "именно она, гораздо больше, чем Бальмонт или Брюсов, сыграла наиболее плодотворную и личную роль в начале нашего поэтического возрождения 90—900-х годов". Оценки других современников звучали не менее весомо. В. А. Злобин утверждал, что в браке с Мережковским "руководящая, мужская роль принадлежит не ему, а ей". По словам многолетнего секретаря и почитателя Гиппиус, "она очень женственна, он — мужественен, но в плане творческом, метафизическом роли перевёрнуты. Оплодотворяет она, вынашивает, рожает он. Она — семя, он — почва". О том же писала И. В. Одоевцева: "В их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским". Признания Гиппиус более осторожны, но ещё более интересны: "случалось мне как бы опережать какую-нибудь идею Д. С—ча. Я её высказывала раньше, чем она должна была ему встретиться на его пути. В большинстве случаев он её тотчас же подхватывал (так как она, в сущности, была его же), и у него она уже делалась сразу махровее, принимала как бы тело, а моя роль вот этим высказыванием ограничивалась, я тогда следовала за ним".
Похожие статьи:
Периодизация истории культуры
Периодизация культурно-исторического процесса – это способ его структурирования. Только в зависимости от определения системообразующего элемента культуры и можно объяснить “пульсацию” культурно-исторического движения, выделить и обосноват ...
Иверский монастырь
Памятникам зодчества Новгородской области принадлежит почетное место среди лучших произведений русской культуры. Одной из замечательных особенностей творчества древних мастеров было умение выбрать для создания рук своих самое лучшее, выго ...
Проблема «лица» и «маски» в «Максимах» Ларошфуко
Игра - универсальная категория культуры, определяющая специфику как человеческого существования, так и отражающего его искусства. В разные эпохи роль «игрового элемента» (Й. Хейзинга) как моделирующего фактора культуры различна. Для культ ...
Разделы