Эстетика русского декаданса на рубеже XIX - XX вв. Ранний Мережковский и другие

Другая культура » Эстетика русского декаданса на рубеже XIX - XX вв. Ранний Мережковский и другие

Страница 2

Однако так было не всегда, и в случае с Д. С. Мережковским уже первоначальный индивидуалистический бунт против "отцовских устоев" имел чётко выраженный общественный компонент. Поводом для конфликта стали памятные события 1 марта 1881 г.: "Отец приехал к обеду из дворца весь в слезах, бледный, растерянный и объявил о покушении на жизнь государя" — вспоминал Мережковский. Во всём произошедшем отец Мережковского видел плоды нигилизма. Старший брат Мережковского, студент-естественник, будущий известный биолог заступился за "извергов", как назвал Сергей Иванович революционеров. "Отец закричал, затопал ногами, — пишет далее Мережковский, — чуть не проклял сына и тут же выгнал его из дому". Юный Дмитрий был всецело на стороне брата. "…За героем я рвался на волю", — восклицал он в своих стихах, но ничем не мог помочь ему. Этот случай на долгие годы определил ход его духовного взросления.

С детства привыкший к великосветской атмосфере в своей семье, Мережковский с раннего возраста проникается скепсисом по отношению к людям. Рассказывая о годах своей учёбы, он крайне неуважительно отзывается о своих педагогах: "Учителя — карьеристы. Никого из них добром помянуть не могу" — полная противоположность отношения к своим наставникам такого величайшего русского поэта, как А. С. Пушкин. Столь же серы были воспоминания Мережковского и о годах студенчества: "Университет дал мне немногим больше, чем гимназия. У меня так же не было школы, как не было семьи".

В эти же 80-е гг. появляются его первые поэтические опыты. Отец Мережковского, о котором тот был столь низкого мнения, оценил поэтические упражнения сына. В 1879 г. по его протекции Мережковский знакомится с Е. К. Воронцовой, а на следующий год — с Ф. М. Достоевским. Стихи начинающего автора Достоевского не впечатлили. "Слабо… слабо… никуда не годится…, — передаёт его слова Мережковский, — …чтобы хорошо писать, страдать надо, страдать". Оценка со стороны человека, которого можно без преувеличения назвать совестью русской словесности, глубоко оскорбила и раздосадовала Мережковского, и до конца дней он так и не смог понять её глубины. Для Мережковского страдание, о котором говорил Достоевский, заменила "тоска", уныние, "холод и мрак".

Вскоре у Мережковского происходит встреча, так же существенно повлиявшая на его судьбу. В 1888 г. в Боржоми он познакомился с 18-летней З. Н. Гиппиус. Вскоре, в 1889 г, они становятся мужем и женой. Их брак не был обычным в обыденном понимании этого слова. Как и вся жизнь этих людей, он носил характер смелого эстетического и нравственного эксперимента. Тем не менее, глубокая духовная и человеческая связь между ними была необычайно велика. Как писала сама Гиппиус, "мы прожили с Д. С. Мережковским 52 года, не разлучаясь, со дня нашей свадьбы в Тифлисе, ни разу, ни на один день". В пронзительно искреннем письме к В. В. Розанову от 14 октября 1899 г. Мережковский писал о своей жене: "…она ведь не другой человек, а я в другом теле", и для таких оценок было немало оснований.

К моменту женитьбы Мережковский был уже "известным поэтом" — именно так характеризовал 30-летнего поэта популярный "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона". Обширные связи Мережковского помогли Гиппиус быстро войти в художественную богему тогдашнего столичного общества. ""Какой обольстительный подросток!" — думалось при первом на неё взгляде", — восстанавливал портрет молодой поэтессы С. К. Маковский. Но будет не правильным полагать, что своей известностью Гиппиус обязана исключительно мужу — её успех был закономерным признанием её незаурядного литературного дарования. З. Н. Гиппиус родилась в 1869 г. в семье обрусевших немецких дворян. С раннего детства её наклонности к занятиям литературой проявились в полной мере. Уже в ранних её стихотворениях отразилась не только личность самой Гиппиус, но и лицо всей эпохи. По убеждению Д. Мирского, "именно она, гораздо больше, чем Бальмонт или Брюсов, сыграла наиболее плодотворную и личную роль в начале нашего поэтического возрождения 90—900-х годов". Оценки других современников звучали не менее весомо. В. А. Злобин утверждал, что в браке с Мережковским "руководящая, мужская роль принадлежит не ему, а ей". По словам многолетнего секретаря и почитателя Гиппиус, "она очень женственна, он — мужественен, но в плане творческом, метафизическом роли перевёрнуты. Оплодотворяет она, вынашивает, рожает он. Она — семя, он — почва". О том же писала И. В. Одоевцева: "В их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским". Признания Гиппиус более осторожны, но ещё более интересны: "случалось мне как бы опережать какую-нибудь идею Д. С—ча. Я её высказывала раньше, чем она должна была ему встретиться на его пути. В большинстве случаев он её тотчас же подхватывал (так как она, в сущности, была его же), и у него она уже делалась сразу махровее, принимала как бы тело, а моя роль вот этим высказыванием ограничивалась, я тогда следовала за ним".

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7

Похожие статьи: